Мой гарем - Страница 49

К оглавлению

49

— Вот вы уже не сердитесь. Это скучно. Я хотела сейчас приехать к вам, но теперь не приеду.

Письмо от египтянки: «Вы сказали, что вы любите меня, и положили трубку. Что это? Трусость? Вы боялись услышать от меня признание в менее казенной форме? Слушайте же. Я вчера отдалась своему лакею, и он ударил меня по лицу за то, что в это время я несколько раз произнесла Ваше имя».

Письмо от Виктории уже из Парижа: «Милый! Сейчас я вспомнила о том, как в такую же туманную лунную ночь, три года тому назад, Вы сказали мне: «Всмотритесь, как бегут рельсы». Мы сидели на шпалах. Мне было всего семнадцать лет. Рельсы действительно бежали с головокружительной быстротой… Очаровательная, сверкающая, бегущая неподвижность. Эти рельсы — наша любовь. Приезжайте. В Париже скоро доцветут каштаны».

Письмо Виктории целую неделю лежит на столе. С одного края оно залито кофе, и от него уже почти не пахнет Regent de France. Женя звонит по телефону два раза в день — утром в десять и вечером в половине восьмого. Ольга в Петербурге.

Египтянка прислала мне букет красных роз, кажется с тем самым лакеем.

Сегодня я кутил целую ночь с полногрудой Вавочкой из Кронштадта. Утром в щелочку неплотно задернутой портьеры проник розово-голубой луч. Вавочка спала. На ее лице стерлась пудра и часть гримировки: одна бровь была темно-коричневая, сплошная, а другая желтая, с тонкими-тонкими отдельными волосками…

О Виктория, сегодня мне кажется, что я люблю только тебя.

49